Куда выведет его эта дорога, он не знал. Но было у него снова легко и радостно на душе, опять он шел спорой походкой человека, привыкшего много ходить, шуршал палкой по траве и кустам, постукивал ею по деревьям, тихонько напевал что-то веселое. И только воспоминание о ночной неудаче и слабая тоска по чему-то незнакомому, которую он почувствовал вчера, стоя на коленях в темной горнице, иногда слабо покалывали его сердце.

Так шел он весь день, а вечером попросился ночевать в далекой деревне.

Казаков Юрий Павлович — мастер рассказа. Наиболее известны сборники «Манька» (1958 г.), «По дороге» (1961 г.), «Голубое и зеленое» (1963 г.).

Рассказ «Странник» появился в 1956 году. В нем дан образ ханжи, странника, побируши, обратившегося к религии из нежелания работать и увидевшего легкий, бездумный путь жизни. В рассказе этот образ дан в столкновении с ясной и простой девушкой-колхозницей.

Юрий Рытхэу

ПАДЕНИЕ ШАМАНА ЫТТЫКЭЯ

Охота прошла удачно. У каждого из нас, молодых охотников, стоящих у большого разводья, по две- три нерпы. Нутэвэнтин из развозторга рассказывает забавные истории. Вдруг Тылык толкает меня локтем.

— Гляди, кто идет!

Из-за тороса показывается голова, и через мгновение перед нами предстает Ыттыкэй. Он когда-то был шаманом, да и теперь еще не бросил прежнего. До прихода Советской власти он был хозяином стойбища. Каждый, шел к нему за советом и, конечно, не с пустыми руками. Человек он неглупый и советы часто давал дельные, но часто и ошибался. Однако ему ничего не стоило вывернуться: все сваливал на тяжесть грехов человека или объяснял кознями злых духов.

Первым против шамана выступил учитель. Его поддержала молодежь.

Но окончательно подорвал доверие к нему один, казалось бы, незначительный случай. Было так. Неподалеку от Ченклювина бригада Амулина утопила мотор. В вельботе не оказалось костяного крюка. А пока добирались до стойбища, поднялся сильный ветер. Только через три дня, когда шторм кончился, смогли начать поиски мотора. Но так и не нашли. Председатель Вамче ворчал. У всех испортилось настроение. И вот тогда старый Амулин тайно позвал к себе Ыттыкэя. Попросил поколдовать. Ыттыкэй потребовал рукав кухлянки, велел принести в деревянной миске морской воды. Когда все было готово, шаман с важным видом уселся на китовый позвонок, окунул конец рукава в воду, а в другой стал смотреть. Долго смотрел. Наконец поднял голову, поплевал направо и налево и «точно» указал, где мотор.

Но мотора там не оказалось. Амулин — человек степенный, но на этот раз он рассердился не на шутку. Бранил шамана вслух, не стесняясь. Наконец заявил, что больше не верит в шаманских духов. За Амулиным пошли и другие старики. Ыттыкэй остался совсем один. Но он не переставал верить в свое особое назначение и всегда старался посмеяться над кем-нибудь. Особенно он не любил комсомольцев. А в прибрежных стойбищах почти вся молодежь — комсомольцы…

Вот и теперь, проходя мимо нас, Ыттыкэй завистливо глянул на нашу добычу.

— Эй! — кричит ему вслед Нутэвэнтин.

Шаман молча идет своей дорогой. Мы продолжаем разговор. Рассказывает Тылык.

— Проезжал я как-то через Миткулен. Поздний вечер. Пурга поднялась. Вижу: на самом краю стойбища — одинокая яранга. Остановился там, заночевал. Оказалось, хозяин — шаман. Достал он бутылочку, опьянел. Опьянев, хвастать стал. Я, мол, самый сильный шаман. Жирник потушил и давай шаманить. Три или четыре неба, говорит, прошел, на землю спустился и вдруг предлагает: «Хочешь, посажу тебя в свой кисет да к потолку подвешу?»

— Ну и как, ты согласился? — нетерпеливо перебивает Тылыка Нутэвэнтин.

— Согласился, да. Но он ловко вывернулся. Говорит: «Ишь ты, какой хитрый! Сам хочешь научиться. Не выйдет!»

Рассказ Тылыка прерывается неожиданным выстрелом. Все поворачивают головы.

— Ого! Ыттыкэй нерпу убил! — говорит Нутэвэнтин и, вскочив на ноги, бежит в сторону, откуда донесся выстрел.

Мы бежим за ним… Ыттыкэй разматывает аркан и закидывает его. Но нерпа далеко. За ним пробует Нутэвэнтин. Но и у него тоже ничего не выходит.

— Жалко. Пропала нерпа, — с сожалением говорит Нутэвэнтин, сматывая в кружок ремешок из нерпичьей кожи.

— Нет. Не пропала, — мрачно бурчит Ыттыкэй и осторожно движется по тонкому льду.

Лед трещит. Ыттыкэй поворачивает обратно. Но поздно… Провалился в воду.

Тылык бросается вперед. Но Нутэвэнтин хватает его за руку и спокойно говорит:

— Подожди. Успеем вытащить его. Сначала я с ним немного поговорю.

Шаман барахтается. Кухлянка еще не намокла, и поэтому он легко держится на воде. Хватается за лед, но кромка все обламывается.

— Что же смотрите? — наконец не выдерживает он.

— А вот что: не можем мы тебя вытащить, — лукаво улыбаясь, говорит Нутэвэнтин. — Боимся, что духи за это на нас разгневаются. Не сам ли ты говорил, что человек, попавший в воду, должен смириться и спокойно идти ко дну, кормить подводных духов? — Голос Нутэвэнтина становится жестче, глаза темнее. — Помнишь, шесть лет назад отсюда унесло на льдине моего двоюродного брата Эттоя? Ты жил в это время в Миткулине. Через несколько дней льдина приплыла к вам. Миткулинцы стали уже готовить байдарку, чтобы спасти Эттоя. Тогда пришел ты. Ты со своим проклятым бубном. Пришел и стал угрожать людям всякими бедами. Эттой был совсем молод. И жил он с пользой для всех. Ну а как тебе, старику, сладко в ледяной воде купаться? Эттой был одет легко, а ты, гляди-ко, две кухлянки напялил…

Нутэвэнтин отворачивался и, кивнув нам головой, как бы выдавливал из себя:

— Вытащите его.

Ыттыкэй на льду. Вид у него плохой. Мы быстро раздеваем его и топчем его одежду, чтобы выжать из нее воду. Шаман стоит на рукавицах и трясется. Тело посинело. Нутэвэнтин бросает на него взгляд, снимает свою кухлянку и бросает Ыттыкэю.

Тот натягивает ее дрожащими руками. Я сажусь на снег, стягиваю верхние нерпичьи меховые брюки, тоже даю, Тылык дает меховые чулки.

Одевшись, шаман берет свое ружье и, не глядя на нас, идет к берегу. Теперь в его осанке нет ничего вызывающего. Наоборот, он похож на побитую собаку.

— Ничего. Теперь с него смыто все, — говорит Нутэвэнтин.

— Простудится старик, умереть может, — говорю я.

— Нет, — уверенно отвечает Нутэвэнтин. — Прошлый год с моим отцом такое же случилось. Он после даже и не чихал. Ыттыкэй еще по дороге согреется. Но зато с него смыто все…

Вечер. Ярко-красная луна поднимается из-за горизонта. Блестят льдины, кидая бледные тени на снег. Спускается ночь.

Перевод с чукотского А. Тверского.

Рытхэу Юрий Сергеевич — чукотский писатель, начал печататься в 1946 году. Наиболее значительные его произведения: «Самые красивые корабли» (1967 г.), «Иней на пороге» (1970 г.), «Метательница гарпуна» (1970 г.), «Конец вечной мерзлоты» (1977 г.).

Печатаемый здесь рассказ, опубликованный впервые в сборнике рассказов «Люди северного сияния» (1969 г.), показывает, какие решительные перемены произошли на Чукотке, как народ совершенно отошел от религиозных обычаев своих предков.

И. Рагаускас

ТРУДНЫЕ ДНИ [8]

Я не был любителем абстрактного философствования, мне всегда хотелось наблюдать живую действительность, анализировать ее явления, не отрываться от фактов. Руководствуясь идеалистическим религиозным мировоззрением, я, разумеется, подходил к фактам с религиозной точки зрения, но и тут, однако, старался делать упор на естественный, а не сверхъестественный момент, полагаясь на здравый смысл больше, чем на богословские мудрствования.

Эта постоянная связь с землей, с жизнью, должно быть, и обусловила то, что я, пусть с опозданием, но все-таки обнаружил несоответствие религиозных положений действительности, их враждебность разуму.